На оргазм во время секса похожа эта эйфория, многозначительно вставил Юрий Иванович. Я ведь тоже бывал на вершинах.
Я не буду, Юрий Иванович, развивать эту мысль, смеясь, сказал Селиверстов, скажу лишь то, что йоги в Гималаях нам говорили, что Тот Свет слаще, чем секс. Отсюда какой вывод можно сделать?
Какой?
Человек на вершине горы соприкасается с Тем Светом, вот!
Трогает его рукой, что ли?
Да нет, Селиверстов взглянул на Юрия Ивановича. Когда человек стоит на вершине горы, он как бы стоит на вершине треугольника и как бы соприкасается с треугольными мыслями гор, связанными с мыслящим Космосом и, в частности, с Тем Светом. Поэтому человек на вершине горы чувствует свое единение с Вечным и подсознательно осознает суть Бытия. Поэтому чувство, называемое вершинной эйфорией, незабываемо. Люди, ощутившие это, становятся как бы рабами гор и из года в год поднимаются на вершины, чтобы еще и еще раз вобрать в себя прелесть Вечного.
Красиво говоришь, прокомментировал Юрий Иванович. Только вот скажу, что среди моих знакомых альпинистов столько обреченнодернутых маньяков, что мне даже неприличным кажется.
Ты в этом уверен?
Один, помню, альпинист экзальтированный признался мне по пьянке, что у него есть мечта погибнуть на вершине Эвереста. Меня туда же зазывал вместе с ним,
Так он погиб там?
Да нет. Денег у него на это не хватило.
Как это? удивился Селиверстов.
Дело в том, что за восхождение на Эверест надо заплатить непальскому правительству 50 тысяч долларов. А у него такой суммы не было, пояснил Юрий Иванович.
Так он у тебя эти деньги просил?
Нет. Предложил пойти с ним и разделить счастье… гибели на самой высокой вершине мира. Прямо говорил.
Ну а ты что?
Я что, чокнутый, что ли? Чтобы заплатить за свою гибель! И ему я денег не дал; я что, идиот, спонсировать самоубийство. Да таких денег у меня никогда и не водилось.
Так он нашел деньги для… этого дела?
Нет, до сих пор живой ходит.
А…а…
Что, нам на Земле делать нечего? Сам же говорил, Сергей Анатольевич, что Бог, создав человека, приказал ему следовать постулату реализуй себя сам. А альпинист этот, желающий красивой смерти в горах, подумал бы лучше о матери, детях, жене… противоестественно это, да и противобожественно.
А знаете, что мне претит в альпинистах, лицо Селиверстова стало серьезным, дух покорения вершины. Я ее покорил! Она подо мной! Я сильнее ее! А если подумать о том, что Земля живое существо, а мы, люди, ее дети, то термин «покорять» звучит по меньшей мере глупо и высокомерно. Покорить мыслящее существо, породившее тебя…
Слушая слова Селиверстова, я на мгновение задумался о том, что сам в своей жизни «покорил» много вершин и даже, имея привычку брать с каждой вершины камень, собрал коллекцию «камней с покоренных вершин». Мне стало как-то стыдно за то, что всю жизнь я использовал словосочетание «покорить вершину», хотя существует нормальное русское выражение «совершить восхождение на вершину». Я, конечно же, был глуп и неразумен, когда исступленно карабкался по горным кручам и считал, что вот-вот, еще немного, еще чуть-чуть, и вершина покорится мне. Я, обвешанный веревками, ликовал и громко кричал на вершине, будучи во власти эйфории. Мне казалось, что гора покорилась мне.
Постепенно, с возрастом, я несколько поумнел и стал смотреть на горные вершины с чувством непонятного вожделения, как бы упрашивая вершину допустить меня до ее главной верхней части. Я примитивно называл это горным опытом, осознавая, что при восхождениях почти все зависит от погоды, которая в горах имеет склонность быстро меняться, порой наказывая восходителя смертельным ураганом. Нередко в моей голове копошились мистические мысли, а когда, например, в самый неподходящий момент на скале начинали омерзительно ныть обмороженные ноги, я стал про себя приговаривать: «Боженька, помоги!» или «Гора! Пусти!»
И только сейчас, когда невесть откуда взявшаяся мысль о том, что «гора думает», и поэма Марины Цветаевой подтолкнули мое воображение, я понял, что гору нельзя покорить. Она непокорна и громадна. Гору надо просто любить, а восхождение на ее вершину воспринимать как счастье, дозволенное тебе, и как прекрасную возможность соприкоснуться с чистой мыслью горы, связанную напрямую с Вечным. Конечно же, можно радоваться и тому, что ты преодолел перенапряжение, холод и опасности, почувствовав себя настоящим мужчиной, но больше всего надо радоваться тому, что гора допустила тебя до своей вершины, чтобы ты ощутил мощный разум гор. А гора допускает только тогда, когда ты идешь к ней с чистой душой.
Эта мысль о том, что к горе надо идти с чистой душой, крепко засела в моем сознании. Я стал представлять священную гору Кайлас и стал анализировать самого себя в том плане, что смогу ли я подойти к ней с чистой душой. Я даже начал волноваться, понимая, что налет греховности в моей душе присутствует в приличном порядке. Смогу ли? Уйдет ли при виде священного Кайласа предельно материализованный европейский апломб?
Но тут я себя поймал на мысли о том, что если я уж начал думать об этом, то я смогу подойти к священной горе с чистой душой. Мне стало легче.
Тогда, может быть, священная гора откроет свои секреты! Тогда, возможно, мы сможем увидеть то, что выпадает из поля зрения других людей! Что мы можем увидеть? Город Богов?
Место входа в легендарную подземную Вару, где был заново клонирован человек? думал я.
За столом у Ирины дома шло веселье. Уже пришли Равиль и Рафаэль Гаязович. Бессменный друг Ирины по имени Слава командовал прощальным застольем. Все смеялись, но… с каким-то оттенком грусти.
А ты, Сергей Анатольевич, будешь восходить на гору Кайлас, если такая возможность представится? с некоторым сарказмом спросил Юрий Иванович, смачно откусив бутерброд с красной икрой.
Я? Лично?
Да, ты.
Нет, не буду, лицо Селиверстова стало серьезным. По преданиям, которые я читал, на священную гору Кайлас восхождение запрещено или, вернее, считается святотатством. Говорят, что только сам великий святой Меларепа был на вершине Кайласа в незапамятные времена, когда боролся со злым магом. Во всей литературе, которую я читал, никто из паломников даже не имеет помыслов взойти на Кайлас.
А европейцы или американцы не пытались восходить? задал вопрос Слава.
Вроде бы нет. Научных экспедиций туда не было, кроме того, что Рерих в суровых условиях мирового разброда хотел достигнуть Кайласа. Было там четыре альпиниста, хотевшие покорить Кайлас, но по неизвестным причинам они отказались от восхождения на священную гору и взошли на одну из близлежащих гор, после чего в течение годаполутора быстро постарели и умерли. Священная гора не позволила покорить себя и… наказала их только лишь за мысль об этом, вдохновенно сказал Селиверстов.
В наступившем молчании раздался голос Ирины: Ребята, будьте осторожны, я надеюсь на вашу благоразумность. Запомните слова Цветаевой:
